Сейчас в Москве – довольно поздняя ночь. Мой любимый еженедельный вечер пятницы (любимый - потому, что если не произойдет ничего экстренного – целых 2 относительно свободных дня впереди!) плавно перетек в субботу. На этот раз особенную – Лазареву…
Последнюю перед Страстной.
По этому поводу попробую до Пасхи ежедневно выкладывать по главе.
Воскрешение Лазаря
(Ин.11:1-46)
«Если б только могло быть (чего, впрочем, по человеческой натуре никогда быть не может), если б могло быть, чтобы каждый из нас описал всю свою подноготную, но так, чтобы не побоялся изложить не только то, что он боится сказать и ни за что не скажет людям, не только то, что он боится сказать своим лучшим друзьям, но даже и то, в чем боится подчас признаться самому себе, — то ведь на свете поднялся бы тогда такой смрад, что нам бы всем надо было задохнуться».
Фёдор Достоевский
А теперь мы с тобой снова встречаемся с уже знакомым семейством из гостеприимного дома в Вифании – доме, где живут Марфа, Мария и Лазарь. Но на этот раз в этом доме нет радости: «Был болен некто Лазарь из Вифании, из селения, где жили Мария и Марфа, сестра ее».
Лазарь болен, и болен опасно. Это – не легкое недомогание: болезнь явно угрожает его жизни, и поэтому «Сестры послали сказать Ему: Господи! вот, кого Ты любишь, болен».
И сами сестры, и ученики, конечно же, ждут от Него каких-то немедленных действий – ведь известно, что «Иисус любил Марфу и сестру ее и Лазаря».
Однако Его реакция на принесенное известие не может не показаться странной - «Иисус, услышав то, сказал: эта болезнь не к смерти, но к славе Божией, да прославится через нее Сын Божий».
И еще более странным для учеников могло быть то, что Иисус, «Когда же услышал, что он болен, то пробыл два дня на том месте, где находился» - и только «После этого сказал ученикам: пойдем опять в Иудею».
Но зачем же идти туда? Разве не может быть Лазарь исцелен без непосредственного присутствия Иисуса? Ведь Он уже делал подобное – вспомнить хотя бы слугу сотника!
И, кроме того, идти сейчас в Вифанию, на территорию Иудеи смертельно опасно – и Иисус не может не понимать этого! Ведь предыдущие недели они провели в Заиорданье, в Перее именно по этой причине!
Наверное, поэтому «Ученики сказали Ему: Равви! давно ли Иудеи искали побить Тебя камнями, и Ты опять идешь туда?».
Что ж, их тревога понятна. Хотя – не настораживает ли тебя это Ты опять идешь, а не «мы идем»?
«Иисус отвечал: не двенадцать ли часов во дне? кто ходит днем, тот не спотыкается, потому что видит свет мира сего; а кто ходит ночью, спотыкается, потому что нет света с ним».
Не спотыкается, потому что видит свет мира сего…
Похоже, ученики продолжают «спотыкаться».
«Сказав это, говорит им потом: Лазарь, друг наш, уснул; но Я иду разбудить его».
Ну, вот и славно, думают, наверное, с облегчением ученики… Сон – лучший лекарь! «Ученики Его сказали: Господи! если уснул, то выздоровеет». Можно не идти…
Они снова отговаривают Его.
И снова - так хочется думать, что не из-за страха за собственную жизнь…
Но в любом случае они не понимают, что « Иисус говорил о смерти его, а они думали, что Он говорит о сне обыкновенном».
И «Тогда Иисус сказал им прямо: Лазарь умер; и радуюсь за вас, что Меня не было там, дабы вы уверовали; но пойдем к нему». Вот и становится ясной причина такого странного на первый взгляд Его промедления. Остающееся время Его пребывания с учениками измеряется уже буквально днями, совсем скоро они останутся одни – но их нынешнее состояние очевидно для Спасителя.
Потому что дабы вы уверовали – не говорится тем, кто действительно уже уверовал.
А ученики понимают пока только то, что им все-таки предстоит идти вместе с Ним. Отказаться они не могут - и «Тогда Фома, иначе называемый Близнец, сказал ученикам: пойдем и мы умрем с Ним».
Что ж, надо отдать должное Фоме: он готов умереть!
«Иисус, придя, нашел, что он уже четыре дня в гробе. Вифания же была близ Иерусалима, стадиях в пятнадцати; и многие из Иудеев пришли к Марфе и Марии утешать их в печали о брате их».
Может быть, кто-то из них пришёл ещё и потому, что знал об отношении Спасителя к этой семье – и ждал, что Он придет к сёстрам?
И вот Марфе становится известным, что Он приближается. И «Марфа, услышав, что идет Иисус, пошла навстречу Ему; Мария же сидела дома».
Марфа идет навстречу Иисусу…
Посылая к Нему с известием о болезни брата, она так надеялась, так ждала Его прихода для того, чтобы Он исцелил брата!
Но Он – не пришел, и брат - уже мертв.
«Тогда Марфа сказала Иисусу: Господи! если бы Ты был здесь, не умер бы брат мой».
Что это? Упрек ли? Скорбь ли говорит сейчас в Марфе этим если бы?
«Но и теперь знаю», - продолжает она, «что чего Ты попросишь у Бога, даст Тебе Бог. Иисус говорит ей: воскреснет брат твой. Марфа сказала Ему: знаю, что воскреснет в воскресение, в последний день».
Она верит, что это произойдет – но только когда-то, в таком неопределенном будущем…
И теперь Спаситель произносит слова, которые являются квинтэссенцией всей Благой Вести.
«Иисус сказал ей: Я есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет, оживет. И всякий, живущий и верующий в Меня, не умрет вовек. Веришь ли сему?»
Как важен сейчас ее ответ!
И Марфа, та самая хлопотунья-Марфа, которую Иисус мягко упрекал в том, что она уделяет так много внимания домашним заботам, которая – в отличие от учеников и даже Марии – провела, наверное, в общении с Ним совсем немного времени, своим чутким женским сердцем вдруг ощутила и поняла то, что было сокрыто от многих куда более «просвещенных», дает единственно правильный - на все времена! – ответ: «Она говорит Ему: так, Господи! я верую, что Ты Христос, Сын Божий, грядущий в мир».
И «Сказав это, пошла и позвала тайно Марию, сестру свою, говоря: Учитель здесь и зовет тебя. Она, как скоро услышала, поспешно встала и пошла к Нему. Иисус еще не входил в селение, но был на том месте, где встретила Его Марфа».
Присутствовавшие, видимо, не знают о приходе Спасителя. Поэтому «Иудеи, которые были с нею в доме и утешали ее, видя, что Мария поспешно встала и вышла, пошли за нею, полагая, что она пошла на гроб - плакать там».
Но она идет не ко гробу брата: «Мария же, придя туда, где был Иисус, и увидев Его, пала к ногам Его и сказала Ему: Господи! если бы Ты был здесь, не умер бы брат мой».
Теперь уже и она повторяет слова, упрек своей сестры…
«Иисус, когда увидел ее плачущую и пришедших с нею Иудеев плачущих, Сам восскорбел духом и возмутился и сказал: где вы положили его? Говорят Ему: Господи! пойди и посмотри. Иисус прослезился. Тогда Иудеи говорили: смотри, как Он любил его».
Да, Иисус восскорбел - но о чем?
Или - о ком?
О Лазаре, как предполагают иудеи?
Нет, конечно же. Зачем Спасителю скорбеть о нем - ведь Он-то знает, что через несколько минут Лазарь будет снова жив в своем телесном обличии!
Нет, не о Лазаре скорбит Иисус.
И не о нем плачет Он.
Думается, Его слезы - о всех тех, кто жив, кто окружает Его. О тех многих, ради кого Ему предстоит взойти на Голгофу, - и которые так и не увидят в Нем никого, кроме сына заурядного плотника Иосифа из захолустного Назарета…
А то и вообще – спустя много лет будут считать Его некой «мифической личностью». Или, в лучшем случае, «специалистом по чудесам». Ведь вот и сейчас среди собравшихся «некоторые из них сказали: не мог ли Сей, отверзший очи слепому, сделать, чтобы и этот не умер?».
Отверзший очи слепому...
Не слепые ли говорят это? Как иначе назвать всех их, столько времени смотрящих - и снова не видящих, так долго слушающих - и опять не слышащих?
«Иисус же, опять скорбя внутренно, приходит ко гробу. То была пещера, и камень лежал на ней. Иисус говорит: отнимите камень. Сестра умершего, Марфа, говорит Ему: Господи! уже смердит; ибо четыре дня, как он во гробе».
Ах, Марфа, Марфа… Ведь только что был задан тебе вопрос – веришь ли сему? И ведь только что ты ответила - верую, что Ты Христос, Сын Божий.
А что до смердит –как же точно, Марфа, много времени спустя напишет Федор Михайлович…
Но как же трудно верить, когда речь идет не о некой «абстрактной вере», а о трагической конкретике, которая касается лично тебя!
Помнишь отца отрока с его «криком души» - «верую, Господи! Помоги моему неверию!»?
«Иисус говорит ей: не сказал ли Я тебе, что, если будешь веровать, увидишь славу Божию? Итак отняли камень от пещеры, где лежал умерший».
И стоя перед открытой могилой, в удушливой атмосфере этого двойного - телесного и духовного - смрада, «Иисус возвел очи к небу и сказал: Отче! благодарю Тебя, что Ты услышал Меня. Я и знал, что Ты всегда услышишь Меня; но сказал сие для народа, здесь стоящего, чтобы поверили, что Ты послал Меня. Сказав это, Он воззвал громким голосом: Лазарь! иди вон».
И невозможное происходит: «И вышел умерший, обвитый по рукам и ногам погребальными пеленами, и лице его обвязано было платком. Иисус говорит им: развяжите его, пусть идет».
Это – третье из воскресений, величайших чудес, сотворенных Спасителем.
Но даже в этом, феноменальном ряду, оно – исключительно!
Богопротивники всех времен неоднократно находили «рациональное объяснение» двум предыдущим. Воскрешения сына вдовы они объясняли тем, что юноша в действительности не умер, а находился в состоянии каталепсии или аналогичном ему.
А уж что до дочери Иаира, говорят они, так ведь даже Сам Иисус сказал, что «девица не умерла, но спит»!
Быть может, именно для таковых Спаситель и ждал эти несколько дней: теперь уже никто не сомневается, что Лазарь – мертв. И это очевидно для всех, - ведь уже смердит; ибо четыре дня, как он во гробе!
И то, о чем Он говорил - дабы вы уверовали – сбывается: «Тогда многие из Иудеев, пришедших к Марии и видевших, что сотворил Иисус, уверовали в Него».
Как знать - может быть, видя произошедшее, они вспомнили обетование Бога, сказанное через пророка Иезекиля – «вот, Я открою гробы ваши и выведу вас, народ Мой, из гробов ваших и введу вас в землю Израилеву. И узнаете, что Я Господь, когда открою гробы ваши и выведу вас, народ Мой, из гробов ваших, и вложу в вас дух Мой, и оживете, и помещу вас на земле вашей, и узнаете, что Я, Господь, сказал это - и сделал, говорит Господь». (Иез.37:12-14).
Многие уверовали…
Многие – но не все, потому что «А некоторые из них пошли к фарисеям и сказали им, что сделал Иисус». И не думаю, что эти некоторые сделали это с целью убедить фарисеев божественности Иисуса!
Что ж, начальствующие не могут не отреагировать на такое совсем уж из ряда вон выходящее событие! «Тогда первосвященники и фарисеи собрали совет и говорили: что нам делать? Этот Человек много чудес творит».
Ну вот, быть может подумаешь ты, - и они наконец- то признали, что Иисус творит-таки истинные чудеса!
Более того – они уверены, что «Если оставим Его так, то все уверуют в Него…».
И какие же же возможные последствия этого вызывают у них такую тревогу?
Может быть, «по простоте душевной» они считают Спасителя нарушителем всех истин или даже основ иудейской веры?
Может быть, они действительно считают, что Его чудеса – не от Бога?
К этим вопросам мы с тобой могли бы добавить ещё сколько угодно «может быть», касающихся веры, религии, обрядов и установлений – но думаю, в любом случае оказались бы неправы.
Потому что совсем не религиозные вопросы беспокоят сейчас собравшихся.
Всё гораздо проще (да наверное - и понятнее): «и придут Римляне и овладеют и местом нашим и народом».
На первом месте для них - их собственно место (прости за тавтологию).
Вот и «главное действующее лицо» этого собрания, «Один же из них, некто Каиафа, будучи на тот год первосвященником, сказал им: вы ничего не знаете, и не подумаете, что лучше нам, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб.
Что ж, произнося вы ничего не знаете - Кайафа, пожалуй, в чём-то прав: действительно, ничего-то про Иисуса они по сей самый момент не знают.
Можно было бы добавить – и знать не хотят.
А вот что до того, что лучше нам, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб – то не стоит думать, что Кайафа переживает за этот самый народ: истинную мотивацию, что называется, «с головой» выдаёт это прозвучавшее лучше нам.
Однако вряд ли первосвященник подозревает, что эти его слова являются пророческими.
«Сие же он сказал не от себя, но, будучи на тот год первосвященником, предсказал, что Иисус умрет за народ, и не только за народ, но чтобы и рассеянных чад Божиих собрать воедино» - напишет спустя много лет, вспоминая эти события, в своём евангелии апостол Иоанн.
Богословие – богословием, но после прозвучавшего и придут Римляне и овладеют и местом нашим и народом собравшимся ясно: что – то надо делать, предпринимать какие-то радикальные меры!
Что ж, тезис «нет человека – нет проблемы» тоже возник не сегодня.
И «С этого дня положили убить Его».
Но – не в их власти устанавливать времена и сроки. «Посему Иисус уже не ходил явно между Иудеями, а пошел оттуда в страну близ пустыни, в город, называемый Ефраим, и там оставался с учениками Своими».
А мои мысли снова возвращаются к воскресшему Лазарю…
Телесное воскрешение - что дало оно ему лично? Ведь спустя какое-то более или менее продолжительное время он должен будет снова умереть...
Так нужно ли было оживлять его?
Да! Потому что именно этим Иисус воочию показал реальность того, о чем Сам сказал: «Я есмь воскресение и жизнь: верующий в Меня, если и умрет, оживет».
И для каждого человека принципиально важно продолжение Его слов: «и всякий живущий и верующий в Меня не умрет вовек».
Веришь ли сему? …
Этот вопрос адресован Им тоже каждому. И с того момента, когда он прозвучал, судьба человека зависит от ответа на него.
Ответа – Ему.
Но вспоминается – так некстати - и другой Лазарь.
Тот, нищий, который – помнишь? - лежал у ворот богача.
И такие - до наших дней - пророческие слова Авраама в ответ на просьбу последнего послать воскресшего для свидетельства братьям - если бы кто и из мертвых воскрес, не поверят…
Комментариев нет:
Отправить комментарий