Дорогие женщины, специально для того, чтобы поздравить вас с праздником, решил «освежить» свой изрядно подзаброшенный блог.
Сегодня немногие из тех, кто размышляет о чудесах, совершенных Спасителем, задумывается о том, что Его отношение к вам – в глазах современников было одним из величайших чудес, вполне сопоставимым едва ли с воскрешением мертвых! И если хотя бы поверхностно знать историю Израиля, обычаи того времени – невозможно не задуматься об этом.
Итак, в качестве весьма скромного презента – пара глав из моей книжки.
Встреча с самарянкой у колодца
(Ин.4:1-42)
«Вера есть ответ человека Богу, и он предполагает,
что инициатива того отношения к Богу,
которое мы называем верой,
принадлежит не человеку, а Самому Богу».
Протопресвитер Александр Шмеман
Не только ученики Иоанн «озабочены» растущим количеством тех, кто приходит к Иисусу. Наверняка куда больше это беспокоит фарисеев и книжников!
Однако Иисусу не нужно усугубление и без того уже конфликтной ситуации - еще так многое надо Ему успеть!
И поэтому теперь, «Когда же узнал Иисус о дошедшем до фарисеев слухе, что Он более приобретает учеников и крестит, нежели Иоанн, - хотя Сам Иисус не крестил, а ученики Его, - то оставил Иудею и пошел опять в Галилею».
Он снова возвращается в родные Свои места. И на этом пути «Надлежало же Ему проходить через Самарию».
Его дорога лежит на север, по самому короткому, занимающему всего три дня и проходящему через Самарию маршруту. Однако обычно все паломники избирают значительно более длинный вариант – они переходят через Иордан, кружным путем идут по территории Переи, затем снова переходят реку, и только после этого попадают в Галилею.
В чем же причина такого усложнения маршрута?
Она – в той застарелой и взаимной ненависти, которую испытывают друг к другу иудеи и самаряне.
Корни этой вражды уходят в те времена, когда Израиль был завоеван Ассирией - и ее царь Салманассар, угнавший израильтян в плен, поселил на их месте многочисленные народы других завоеванных им государств: «И перевел царь Ассирийский людей из Вавилона, и из Куты, и из Аввы, и из Емафа, и из Сепарваима, и поселил их в городах Самарийских вместо сынов Израилевых. И они овладели Самариею, и стали жить в городах ее» (4 Цар.17:24).
Однако какая–то часть иудеев сумела остаться на этой части территории Израиля, исходно принадлежавшей коленам Дана, Ефрема и Манассии. За многие годы они смешались с расселенными там язычниками, в результате чего возник новый этнос – самаряне, а сама территория их обитания получила название Самарии.
Их культ тоже стал смешанным – в нем уживались и перемешивались и поклонение Единому Богу, и Пятикнижие Моисея, и элементы языческих религий – в общем, получилось то, что сегодня мы назвали бы умным словом «синкретизм».
Спустя много лет самаряне, с искренней радостью воспринявшие возращение иудеев из плена, предлагают свою помощь, когда репатрианты начинают восстановление Иерусалимского храма.
Но – для «блюдущих чистоту» возвращенцев они уже не соплеменники, не иудеи! Их кровь – нечиста, они – то же, что язычники, если не хуже!
Предлагаемая помощь отвергнута.
И оскорблённые в лучших своих чувствах, самаряне (вполне «по-человечески») платят своим обидчикам той же самой «монетой»: они прерывают общение с иудеями - и строят на своей территории, на горе Гаризим, другой храм[1].
Понятно, что в своих собственных глазах только себя каждый из них видел себя праведным.
Но давай в очередной раз откроем Ветхий завет, и прочитаем в книге пророка Иезекииля о том, какими видел и тех, и других – Бог: «И было ко мне слово Господне: Сын человеческий! были две женщины, дочери одной матери, И блудили они в Египте, блудили в своей молодости; там измяты груди их, и там растлили девственные сосцы их. Имена им: большой - Огола, а сестре ее - Оголива и были они Моими, и раждали сыновей и дочерей; и именовалась - Огола Самариею, а Оголива иерусалимом. и стала Огола блудить от Меня, и пристрастилась к своим любовникам, к Ассириянам, к соседям своим, к одевавшимся в ткани яхонтового цвета, к областеначальникам и градоправителям, ко всем красивым юношам всадникам, ездящим на конях; И расточала блудодеяния свои со всеми отборными из сынов Ассура, и оскверняла себя всеми идолами тех, к кому ни пристращалась <...>
За то Я отдал ее в руки любовников ее, в руки сынов Ассура, к которым она пристрастилась они открыли наготу ее, взяли сыновей ее и дочерей ее, а ее убили мечем. И она сделалась позором между женщинами, когда совершили над нею казнь.
Сестра ее, Оголива, видела это, и еще развращеннее была в любви своей, и блуждение ее превзошло блуждение сестры ее<...>
ты ходила дорогою сестры твоей; за то и дам в руку тебе чашу ее. Так говорит Господь Бог: ты будешь пить чашу сестры твоей, глубокую и широкую, и подвергнешься посмеянию и позору, по огромной вместительности ее. Опьянение и горести будешь исполнена: чаша ужаса и опустошения - чаша сестры твоей, Самарии!<...>
Посему так говорит Господь Бог: так как ты забыла Меня и отвратилась от Меня, то и терпи за беззаконие свое и за блудодейство твое. (Иез., 23 гл.).[2]
Теперь, я думаю, тебе понятно, что для иудея и самарянина не то что общение – но любая, даже случайная встреча чревата серьёзным конфликтом.
Вот поэтому так необычен путь Иисуса[3].
«Итак приходит Он в город Самарийский, называемый Сихарь, близ участка земли, данного Иаковом сыну своему Иосифу. Там был колодезь Иаковлев. Иисус, утрудившись от пути, сел у колодезя. Было около шестого часа».
По принятой тогда системе деления дня на части - полдень.
Солнце - в зените.
Жара…
Иисус - один, «Ибо ученики Его отлучились в город купить пищи».
И в это время к колодцу, одиноко стоящему в километре от города, «Приходит женщина из Самарии почерпнуть воды. Иисус говорит ей: дай Мне пить».
Но весь внешний облик Иисуса, его характерная одежда, речь - что называется, «с головой» выдают в нем иудея!
А поскольку тебе уже известна история взаимоотношений между ними и самарянами, то и реакция этой женщины на просьбу Иисуса не должна показаться странной - «Женщина Самарянская говорит Ему: как ты, будучи Иудей, просишь пить у меня, Самарянки? ибо Иудеи с Самарянами не сообщаются. Иисус сказал ей в ответ: если бы ты знала дар Божий и Кто говорит тебе: дай Мне пить, то ты сама просила бы у Него, и Он дал бы тебе воду живую».
Так нетрудно представить себе мысли этой женщины…
Какой необычный Иудей сидит у колодца!
Какие странные вещи Он говорит!
Мало того, что до воды в колодце – несколько десятков метров, а у этого «явно перегревшегося» на солнце Незнакомца нет ни веревки, ни ведра – так Он еще говорит о том, что может дать не то что застоявшуюся колодезную, а живую, то есть родниковую воду!
К тому же самарянка наверняка знает, что ни один иудей вообще не заговорит ни с одной женщиной, даже соплеменницей - кроме собственной жены….
«Женщина говорит Ему: господин! тебе и почерпнуть нечем, а колодезь глубок; откуда же у тебя вода живая?»
И уже не насмешка, но скрытый вызов иудеям, которые только себя считали потомками патриарха Иакова, звучит в продолжении ее слов: «Неужели ты больше отца нашего Иакова, который дал нам этот колодезь и сам из него пил, и дети его, и скот его?».
Не знаю, какой ответ рассчитывает она услышать – но «Иисус сказал ей в ответ: всякий, пьющий воду сию, возжаждет опять, а кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек; но вода, которую Я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную».
Однако же самарянка то ли никак не может (или не хочет?) понять то, о чем говорит ей Иисус, то ли уже откровенно смеется над Ним: «Женщина говорит Ему: господин! дай мне этой воды, чтобы мне не иметь жажды и не приходить сюда черпать».
И тогда Спаситель резко и странно - казалось бы! - меняет направление разговора.
«Иисус говорит ей: пойди, позови мужа твоего и приди сюда. Женщина сказала в ответ: у меня нет мужа. Иисус говорит ей: правду ты сказала, что у тебя нет мужа, ибо у тебя было пять мужей, и тот, которого ныне имеешь, не муж тебе; это справедливо ты сказала».
Иисус затрагивает самую, может быть, болезненную струну в душе этой женщины! Она действительно сменила пять мужей [4], и в настоящее время – живёт (точнее – сожительствует вне брака) – ещё с одним!
Естественно, что в глазах жителей этого города она является грешницей, они наверняка избегают общения с ней. Наверняка она постоянно ощущает на себе презрительные косые взгляды, видит брезгливо поджатые губы окружающих…
И может быть, поэтому так далеко и в одиночестве, а не в столь обычной женской кампании, приходит за водой, - хотя почти наверняка колодец есть и в городе…
Но откуда же незнакомому Человеку, сидящему одиноко у колодца и никогда ранее не бывавшем в её городе, может быть известно то, о чем Он только что сказал ей?
У нее остается только одно объяснение - и «Женщина говорит Ему: Господи! вижу, что Ты пророк».
Что ж, Спасителю удалось – таки (как и в случае с Никодимом) «встряхнуть» её.
И теперь уже эта самарянка, забыв и о том, что перед ней – иудей, и то, зачем она пришла к колодцу, задает Ему действительно важный вопрос: «Отцы наши поклонялись на этой горе, а вы говорите, что место, где должно поклоняться, находится в Иерусалиме»!
Место поклонения Богу…
На много веков этот вопрос станет едва ли не главным – и разделяющим уже не иудеев и самарян, но христиан.
Где оно, это «единственно правильное» место?
В католическом костеле?
В православном храме?
В баптистском доме молитвы?
И поэтому - только ли самарянке адресован ответ, который прозвучит сейчас: «Иисус говорит ей: поверь Мне, что наступает время, когда и не на горе сей, и не в Иерусалиме будете поклоняться Отцу».
Ни там, ни там…
И совсем не потому, что находящийся совсем близко к ним обоим храм на горе Гаризим - разрушен уже, а тот, который достраивается в Иерусалиме, уже совсем скоро будет разрушен тоже, – нет, совсем не об этом говорит Иисус!
«Вы не знаете, чему кланяетесь, а мы знаем, чему кланяемся, ибо спасение от Иудеев», продолжает Спаситель.
Спасение от иудеев…
И сами иудеи, и самаряне – знают то, что написано в Пятикнижии об обетовании, данном Аврааму – и многократно потом повторенному и подтвержденному.
«Но настанет время и настало уже, когда истинные поклонники будут поклоняться Отцу в духе и истине, ибо таких поклонников Отец ищет Себе».
Их будет много в предстоящие века христианства - тех, для которых это время настанет. Но уже сейчас есть – пусть и совсем немногочисленные – те, для которых это время настало уже!
А Спаситель продолжает: «Бог есть дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине».
Вот так…
Поклоняться не в храме как здании – но в духе!
И – истине!
Глубоко взволнованная, «Женщина говорит Ему: знаю, что придет Мессия, то есть Христос; когда Он придет, то возвестит нам все».
И как же знаменательно, как удивительно, что не признанным авторитетам иудаизма и знатокам Торы, не иудею, не хотя бы язычнику -мужчине - но именно ей, этой иноплеменнице (!), этой женщине (!!), да к тому же еще и с весьма «сомнительной» репутацией (!!!), - Иисус впервые Сам открывается в Своем Богосыновстве, свидетельствуя о Себе: «Иисус говорит ей: это Я, Который говорю с тобою».
Я почти физически ощущаю ту тишину, которая наступила после этих Его слов…
И – даже не пытаюсь представить себе, что чувствует эта женщина.
«В это время пришли ученики Его, и удивились, что Он разговаривал с женщиною…».
Их удивление понятно – то, чему они стали свидетелями, было не просто необычно – но как минимум трижды невероятно!
Разговор с женщиной! да еще и с самарянкой! да еще и «такого поведения»!
Даже если бы Он разговаривал не с самарянкой, а с соплеменницей – одно это уже было бы вопиющим нарушением существовавших традиций и норм поведения…
Но что-то неуловимое, но ощущаемое ими в той атмосфере, в той (как модно сейчас говорить) «ауре», которая возникла сейчас у колодца, удерживает их от вопросов - и «ни один не сказал: чего Ты требуешь? или: о чем говоришь с нею?».
Переполненная своими впечатлениями, «Тогда женщина оставила водонос свой и пошла в город, и говорит людям: пойдите, посмотрите Человека, Который сказал мне все, что я сделала: не Он ли Христос?»
И забыв, зачем она приходила к колодцу, она, сама того не ведая, повторяет им те слова, которые сказал филипп Нафанаилу - пойдите и посмотрите!
Наверное, что-то настолько необычное было во всем ее облике, в ее волнении, в ее словах, что, несмотря ни на её репутацию, ни на их отношение к этой женщине - «Они вышли из города и пошли к Нему».
Что ж, не раз ещё увидим мы с тобой, каких «необычных» свидетелей выбирает Себе Спаситель…
«Между тем ученики просили Его, говоря: Равви! ешь. Но Он сказал им: у Меня есть пища, которой вы не знаете».
Они многого ещё не знают. И, быть может, поэтому «ученики говорили между собою: разве кто принес Ему есть? Иисус говорит им: Моя пища есть творить волю Пославшего Меня и совершить дело Его».
Пища…
Человек употребляет её, чтобы продолжить свою жизнь. Люди едят для того, чтобы жить (хотя порой складывается впечатление, что многие и живут-то только для того, чтобы есть!).
А Спаситель живёт тем, что творит волю Отца - и для того, чтобы творить её.
И, хотя еще так нескоро созреет урожай на окружающих полях – но видя, наверное, как одетые в белые одежды самаряне спешат из города к колодцу, Иисус обращается к ученикам: «Не говорите ли вы, что еще четыре месяца, и наступит жатва? А Я говорю вам: возведите очи ваши и посмотрите на нивы, как они побелели и поспели к жатве. Жнущий получает награду и собирает плод в жизнь вечную, так что и сеющий и жнущий вместе радоваться будут, ибо в этом случае справедливо изречение: один сеет, а другой жнет».
Настанет – и так трагически скоро – время, когда Его ученикам предстоит трудиться над тем, что сеет Он …
«Я послал вас жать то, над чем вы не трудились: другие трудились, а вы вошли в труд их». [5]
А пришедшие самаряне убедились, что действительно неслучайно была так необычно взволнована эта женщина, эта первая в истории христианства миссионерка!
«И многие Самаряне из города того уверовали в Него по слову женщины, свидетельствовавшей, что Он сказал ей все, что она сделала. И потому, когда пришли к Нему Самаряне, то просили Его побыть у них; и Он пробыл там два дня. И еще большее число уверовали по Его слову. А женщине той говорили: уже не по твоим речам веруем, ибо сами слышали и узнали, что Он истинно Спаситель мира, Христос».
Спаситель мира, Христос…
Как точно узнали они в Иисусе уже не пророка – но Того, который пришел для спасения не только для иудеев и даже не только иудеев и самарян – но всего мира!
Совсем недавно у Иисуса был полуночный разговор с ученейшим соплеменником, фарисеем, членом синедриона Никодимом.
Теперь мы увидели Его беседующим в полдень - тоже наедине – с абсолютно во всем, что только можно представить, противоположной Никодиму женщиной.
И весь диапазон самых разных – и в то же время таких одинаковых во все времена людей – не заключен ли между этими двоими?
В завершение письма я хочу процитировать тебе страницу совсем из другой книги – не из Нового завета и даже вообще не из Библии.
Я зачитывался ей очень давно, в совсем ещё молодые годы…
Антуан де Сент-Экзюпери.
«Планета людей».
Та ее глава, где автор, работавший летчиком, пишет о своих полетах в Африке…
«В Сахаре мы сталкивались с непокорными племенами. Они появлялись из таких глубин пустыни, куда нам не было доступа, мы только пролетали над ними; осмелев, мавры даже заезжали в Джуби или Сиснерос: купят сахарную голову либо чай и опять канут в неизвестность. Во время этих наездов мы пытались хоть кого-то из них приручить.
Иногда, с разрешения авиакомпании, мы брали в воздух какого-нибудь влиятельного вождя и показывали ему мир с борта самолета. Не мешало сбить с них спесь - ведь они убивали пленных даже не столько из ненависти к европейцам, сколько из презрения. Повстречавшись с нами где-нибудь в окрестностях форта, они даже не давали себе труда браниться. Просто отворачивались и сплевывали. А столь горды они были оттого, что мнили себя всемогущими. Не один такой владыка, выступая в поход с армией в триста воинов, повторял мне: «Скажи спасибо, что до твоей Франции больше ста дней пути...»
Итак, мы катали их по воздуху, а троим даже случилось побывать в этой неведомой им Франции. Они были соплеменники тех, которые прилетели со мной однажды в Сенегал и заплакали, увидав там деревья.
Месяцем раньше им устроили прогулку по Савойе. Провожатый привел их к водопаду - точно витая колонна, стоял водопад, оглушая тяжким грохотом.
- Отведайте-ка,- сказал им провожатый. Это была настоящая пресная вода.
Вода! Здесь, в пустыне, не один день добираешься до ближайшего колодца, и если посчастливится его найти, еще не один час роешься в засыпавшем его песке, пока утолишь жажду мутной жижей, которая отдает верблюжьей мочой. Вода! В Кап-Джуби, в Сиснеросе, в Порт-Этьене темнокожие ребятишки выпрашивают не монетку - с консервной банкой в руках они выпрашивают воду:
- Дай попить, дай...
- Дам, если будешь слушаться.
Вода дороже золота, малая капля воды высекает из песка зеленую искру - былинку. Если где-нибудь в Сахаре пройдет дождь, вся она приходит в движение. Племена переселяются за триста километров - туда, где теперь вырастет трава...
Вода - она дается так скупо, за десять лет в Порт-Этьене не упало ни капли дождя,- а тут с шумом выливаются понапрасну, как из пробитой цистерны, все воды мира.
- Нам пора, - говорил провожатый.
Но они словно окаменели.
- Не мешай... И замолкали и серьезно, безмолвно созерцали это нескончаемое торжественное таинство. Здесь из чрева горы вырывалась жизнь, живая кровь, без которой нет человека. Столько ее изливалось за одну секунду - можно бы воскресить все караваны, что, опьянев от жажды, канули навеки в бездны солончаков и миражей. Перед ними предстал сам бог, и не могли они от него уйти. Бог разверз хляби, являя свое могущество, и три мавра застыли на месте.
- Неужели вы не насмотрелись? Пойдемте...
- Надо подождать.
- Чего ждать?
- Пока вода кончится.
Они хотели дождаться часа, когда Бог устанет от собственного сумасбродства. Он скоро опомнится, он скупой.
- Да ведь эта вода течет уже тысячу лет!..
И в этот вечер о водопаде предпочитают не говорить. Об иных чудесах лучше хранить молчание...».
Что же, этих людей можно понять. Им, родившимся и выросшим в пустыне, где каждый глоток - величайшая ценность - невозможно доже мысленно представить себе, что ТАКОЕ может быть!
Но вот уже не тысячу лет – но вдвое дольше для каждого человека открыт не источник даже – но водопад, берущий свое начало у Источника не просто утоления жажды для продления жизни – но Спасения для жизни вечной.
И многим нашим с тобой современникам, родившимся и выросшим (да и сегодня живущим ) в пустыне духовной, тоже почти невозможно поверить, что может быть ТАКОЙ водопад Его любви и добра, Его со-страдания нам.
Об этом чуде – Евангелие не хранит молчания.
Вот только - слышат ли люди?..
[1] Судьба этого храма тоже печальна – за 129 лет до Рождества иудейский правитель Иоанн Гиркан начал войну с самарянами, в ходе которой этот храм был разрушен. Именно вблизи этих развалин и происходит то, о чем пишет в этой главе Иоанн…
[2] Странное дело - порой у меня, живущего спустя много тысячелетий после описываемых событий Ветхого завета, причем не иудея, не церковного служителя, не имеющего никакого религиозного образования, по роду своей профессиональной деятельности вообще абсолютно далекого от какого-либо богословия, возникает странное впечатление – что иудеи, ограничиваясь научениями, преданиями и комментариями раввинов, фарисеев и книжников, - вообще не читали «первоисточники» - свои же священные тексты…
[3] (Хотя с нашей, человеческой точки зрения – Его пути всегда необычны…).
[5] Наверное, живи Иисус в наше время – на основании этих слов ко всем упрекам Его противников добавилось бы еще и обвинение в прозелитизме…
Комментариев нет:
Отправить комментарий